this is a photobook: Одна война на всех: «Подписи войны» Артура Бондаря

Это тот случай, когда не в выставочном формате (хотя мне знакомы разные способы экспонирования проекта), не тем более в качестве онлайн-публикаций, а именно в книжном варианте фотографический материал обретает наиболее точную форму. На протяжении последних трех-четырех лет наталкиваясь на «Подписи войны», я расценивала работу Артура Бондаря как довольно простую историю с ясным документальным посланием, но, впрочем, не с самым очевидным визуальным решением. Важно помнить, что это не серия с классичными снимками российских и украинских ветеранов Второй мировой, а полароиды, каждый из которых сам по себе уже является уникальным, исключительным объектом, что подчеркивает и усиливает отношение к запечатленным на них людям.

Став 192-страничным изданием с мастерским дизайном Антона Лепашова, проект изменился тонально, получил новую глубину. Он отчасти следует традиции военных книг памяти, перечисляющих героев событий в назывном порядке (как будто бы сам факт наличия перечня имен способен зафиксировать воспоминание об их носителях). Однако «Подписи войны» имеют не типовую списочную структуру. Линия единообразных портретов здесь то и дело нарушается ритмично возникающими отточиями в виде черных разворотов, на которых приводятся краткие цитаты из интервью с ветеранами.

В сущности, выдержки эти, за редким исключением, достаточно формальны, тем не менее одно из заключительных в книге высказываний содержит несложную, но емкую мысль. «Слава богу, что у меня плохая память и я почти все забыл», — говорит ветеран Петр Антонович. В определенном смысле подобная фраза указывает на сложность наших взаимоотношений с собственными воспоминаниями в целом и воспоминаниями о травматических событиях в частности. А в контексте проекта Бондаря это вместе с тем и намек на невозможность в полной мере ухватить в эфемерных полароидах ускользающую от нас память о почти ушедшем военном поколении, сокрытую пластами времени и слоенным пирогом идеологического и политического дискурса.

Но на самом деле даже не кусочки интервью выводят «Подписи» за границы жанра. Сердцевину издания (буквально и метафорически) составляет рассказ бабушки Артура, Галины Кондратьевны, увезенной в Германию на принудительные работы на торфяной фабрике (подобно архивным карточкам, личная история напечатана на чуть желтоватой тонкой бумаге): как она скрывалась от немцев, как с остальными подростками все-таки была отправлена в телятниках к месту назначения, как испытывала чувство стыда, как вкалывала на чужбине, как голодала, как бежала из лагеря накануне окончания Второй мировой, как продолжала трудиться уже для советских солдат, прежде чем вернуться домой.

В действительности именно это повествование, обрамленное фотографией сестры Галины Кондратьевны в начале публикации и полароидом самой бабушки автора в конце издания, превращает проект Бондаря в книгу не про память, а про войну. Не про конкретное историческое событие, хотя тут и имеется символическое число кадров (их здесь семь десятков — в честь большой даты), а по периметру расставлены маркеры, указывающие на принадлежность к определенному периоду. Нет, это книга о войне вообще, о любой войне, которая с жадностью пережевывает людские тела — наших бабушек и дедушек и тех их погибших сверстников, кто не успел стать даже матерями и отцами, не говоря уже о том, чтобы обзавестись внуками.

Это книга о маленькой фигурке человека, попавшей в водоворот боевых действий, кинутой на передовую, испуганной, потерянной. «Нас всех отбросило взрывной волной, как спички. Выйдешь на поле боя, а оно мертвыми солдатами усеяно. И они лежат, словно дрова, словно поваленные деревья», — пугающе точно подбирает слова другой ветеран, Вячеслав Андреевич.

Будто в память о других таких «поваленных деревьях» в заключении книги приводится список имен сфотографированных героев, похожий больше на перечисление имен на военном мемориале (такую интерпретацию финала определяет и однозначный подзаголовок «Вечная слава»). Подобная кода становится одновременно кульминацией издания, которое превращается в памятник, выстроенный под черной монолитной обложкой с тисненым названием. Примечательно, что на восприятие проекта работает также вес «Подписей» — книга чувствуется в руке тяжелее, чем может сначала показаться. И это меняет точку зрения и на пролистанные портреты. Они видятся уже не простыми карточками, а словно бы изображениями с надгробных плит, где вместо указаний на даты рождения и смерти отмечаются военные годы и принадлежность к тому или иному фронту. Точно в этом временном промежутке, в этой точке законсервирована вся жизнь — жизнь миллионов маленьких фигурок, брошенных посреди большой войны. И над каждой из них звучит поминальная песня, выведенная в конце архивной вставки в центре книги:

…Похоронят, загребут,
Тогда роду знать дадут.
Тогда меня вспомнят,
Когда обедать сядут.
Тогда меня вспомнят,
Когда ложки раздадут.
Вот одна лишняя ложечка —
А где наша доченька?